Цитата:

---

Ключевая фраза фильма “V значит вендетта” (V for Vendetta) выдается в самом начале. “Идею нельзя убить”, — патетически сообщают нам написавшие сценарий V создатели “Матрицы” братья Вачовски (один из которых, если верить таблоидам, вот-вот сменит пол и станет сестрой). После чего режиссер-дебютант Джеймс Мактиг заводит престранное кино о фашизме, терроризме и революции.


Что в “Вендетте” и впрямь революционно, это пересмотр жанровых схем: взяв за основу популярные в 1980-х графические романы Алана Мура, Вачовски придумали ни много ни мало комикс идей. V — это твердый росчерк, оголенный каркас, на который очень грамотно навешано по полкило, с одной стороны, Оруэлла, а с другой — разного рода монте-кристо. И ни капли — лишнего жира.

Показанная в “Вендетте” тоталитарная Англия недалекого будущего должна автоматически включить в голове зрителя цифру “1984”, причем те, кто помнит экранизацию знаменитой антиутопии, могут насторожиться: Джон Херт, игравший в ней героя-диссидента, в “Вендетте” изображает канцлера-фюрера. Похожий перевертыш есть и для тех, у кого кинематографическая память покороче: роль борца с тоталитарным режимом отдана Хьюго Уивигу, который в “Матрице” играл агента Смита, главного защитника нового виртуального миропорядка. Впрочем, для нас эта шутка останется незаметной: голос Уивига исчез при дубляже. А лицо спрятано под маской Гая Фокса, участника Порохового заговора 1605 г., казненного за попытку поджечь британский парламент.

Бунтарю-террористу, называющему себя V, крепко засела в голову та же идея. Но для начала он взрывает здание Верховного суда, аранжировав эту акцию музыкой Чайковского из уличных репродукторов; диктатор немедленно распоряжается Чайковского запретить (интересно, кстати, знают ли Вачовски и Мактиг о том, как по всем советским телеканалам во время путча 1991 г. крутили “Лебединое озеро”?). Разнос парламента отложен ровно на год — до очередной памятной даты Порохового заговора. За это время должно вырасти самосознание масс, к коим V обратился по центральному ТV, выдающему новости в манере, которую можно с равным успехом приписать CNN и нашему “Первому каналу”. А главное — многое предстоит понять девушке Иви (Натали Портман), опрометчиво вышедшей на улицу в комендантский час. Защитив ее от похотливых стражей порядка, террорист в маске лично займется Ивиным воспитанием.

Маска поджигателя Гая Фокса с застывшей улыбкой под вздернутыми усами — главный фокус “Вендетты”. Во-первых, она восстанавливает родословную комиксовых героев, идущую от героев “плаща и шпаги”. Как всякий романтик, V сентиментален и склонен к картинным жестам: он крутит дома “Графа Монте-Кристо”, любит оставлять кинжальную роспись V (как Z у Зорро), дарит приговоренным к смерти врагам алые розы и вообще ведет себя с довольно комичной старомодной галантностью — например, просит Иви потанцевать с ним.

Во-вторых, маска полностью заменяет лицо — V не снимает ее даже для поцелуя. Этому есть объяснение: лицо обезображено в результате экспериментов, жертвой которых стал V. Но важнее, конечно, другое: маска — знак непроницаемой, абсолютной анонимности. В этом отличие V от большинства комиксовых героев: у Бэтмена или Спайдермена кроме маски есть человеческая, подразумевающая сочувствие ипостась; V от нее отрекся.

Больше того — он требует ровно того же от Иви. Инсценировав ее арест и заключение, обрив наголо и не сломив пытками, он может быть уверен: Иви не найдут, потому что не узнают — прежней Иви больше нет.

Наконец, маска — жанровый знак, оправдывающий в фильме любые допущения. Надев ее на главного героя, Вачовски вольны делать остальных персонажей столь же условными — почти как в комедии дель арте. Диктатор, начальник тайной полиции, два сыщика, два стражника, несколько прилипших к телевизорам обывателей — в сущности те же маски, от которых не стоит ждать правдоподобия, поэтому на логические нестыковки фильма лучше сразу не обращать внимания. “Вендетта” скроена по другим законам. И V заявляет о них при первом своем появлении — отрекомендовавшись героем водевиля.

Вообще-то давно уже пора присвистнуть: перед нами сделанный голливудской студией-мэйджором (Warner Bros.) высокобюджетный ($50 млн) водевиль про тоталитарный режим и бросившего вызов этому режиму террориста.

Парадокс, лежащий на поверхности: террорист — положительный герой, взрыв парламента — хеппи-энд. Плюс разные мелочи, вроде того что самый человечный из персонажей — комик и скрытый гомосексуалист, сыгранный писателем Стивеном Фраем, — хранит дома Коран, за что предусмотрена смертная казнь. После 11.09.01 все это действительно не слабо.

Пишущих о фильме этот факт настолько шокирует, что парадокс более глубокий и провокационный остается незамеченным. Между тем “V значит вендетта” — картина настолько же антитоталитарная, насколько и профашистская.

Не так страшен фюрер-Херт, как его малюют. Героиня Натали Портман — куда страшнее. Идея, которую нельзя убить, — это не свобода или архаичные демократические ценности. До них никому в фильме по большому счету нет дела. Важнейшая сцена “Вендетты” недаром снята в стилистике “Матрицы”, от которой новая картина в целом успешно открещивается. Иви, прошедшая инициацию пытками и оставившая свое прежнее “я”, выходит под дождь, в точности повторяя мессианский жест V, выходящего из пожара в секретных лабораториях. И вот тут иронии уже нет места. Огонь, вода. Так закалялась сталь.

Все логично. Идея сверхчеловека — то, вокруг чего выстраивается в фильме равнобедренный треугольник из комикса, театрализованного романтизма и карикатурного фашизма. Последний должен быть свергнут именно потому, что он — подмена фашизма истинного, репетицией которого и оказывается хеппи-энд “Вендетты”, когда тысячи масок Гая Фокса четкими рядами маршируют к парламенту.

Если, кстати, вести счет согласно заведенному в Европе порядку, то побежденный в фильме режим, функционировавший под слоганом “Англия превыше всего”, выходит четвертым рейхом. Следующая цифра — как раз V.

---